Плата за смерть

В России уже нормой стали выплаты жертвам терактов, авиакатастроф и аварий на производстве. Поэтому вопросом времени было распространение этого принципа на врачебные ошибки.

И вот в настоящее время «на подходе» соответствующий законопроект, подготовленный Минздравсоцразвития. По нему караться рублем будут лишь самые тяжкие из ошибок — приведшие к смерти пациента. Плата за смерть та же самая, что в других сферах, — два миллиона рублей.

Что и говорить, ситуация в этой сфере у нас складывалась крайне неблагополучная. Около 70% врачей со средним стажем 20 лет признались, что в их практике были случаи, которые могли бы привести к судебному разбирательству. По оценкам некоторых экспертов, в год из-за врачебных ошибок умирает 50 000 человек. В советские годы претензии к качеству лечения больной или его родственники могли предъявлять только в письмах в прокуратуру, партийные органы или в газеты — и самое большее могли получить лишь извинения. В постсоветские времена механизм получения компенсаций по суду был создан, однако на практике добиться положительного решения гражданину было практически невозможно и уж точно адски трудно. Особенно если учесть, что в битву с чиновничьей машиной вступал либо человек физически ущербный (иначе чего бы ему судиться), все деньги которого уходят на таблетки, либо убитые горем родственники покойного или инвалида. Добиться удовлетворения иска — это еще одна десятая дела, дальше нужно по исполнительному листу «стрясти» деньги с небогатой бюджетной организации.

Законопроект вроде бы устраняет эти проблемы. Первое — теперь деятельность медиков будет страховаться в обязательном порядке, выплачивать компенсации будет страховая компания, которая не вправе заявить, что у нее нет денег на выплату, — это равносильно банкротству и лишению лицензии. Если страховой удастся доказать наличие преступной халатности (скажем, врач был пьян в момент совершения фатальной ошибки или в больнице знали о недочетах в своей работе, но не торопились их устранять), то в регрессивном порядке ущерб перекладывается на само медучреждение.

Избавляет государство граждан и от бесконечного хождения по судам — наличие врачебной ошибки в конкретном случае будет устанавливаться специальной комиссией.

Но когда вникаешь в детали, радости убавляется. Почему до сих пор механизм судебной ответственности практически не работал? И более того, даже прокуратуре лишь в единичных случаях удавалось привлечь врачей к уголовной ответственности? Потому что «добросовестные ошибки» — часть медицины. Пациенты умирают даже у самых добросовестных, знающих врачей: даже они не в силах всегда совладать с болезнями.

То есть компенсацию справедливо требовать лишь тогда, когда медик проявил вопиющую небрежность или вопиющую некомпетентность. Но кто может это установить? Лишь его коллега. И тут в дело вступают законы «профессионального братства», а также то, что выступающие экспертами медики подчиняются тому же начальству, что и «подследственный». Поэтому адвокаты советуют истцам — добейтесь привлечения экспертов из Министерства обороны, иначе положительного для вас заключения вам не добиться.

И же мы видим в законе? Комиссия (чье решение, в отличие от судебного, обжаловать нельзя) состоит практически поголовно из медиков. Правда, нас успокаивают, что в ее состав будет входить специалист из другого региона РФ. Однако учитывая, что медицинских вузов в стране немного, он вполне может оказаться однокашником или «подсудимого», или кого-то из его руководителей. Не будут же в Свердловскую область гонять спеца с Чукотки...

Так что вряд ли даже за вопиющие ошибки будут реально наказывать, и закон станет кормушкой для страховщиков. И в нем нет стимула для медиков улучшать свою работу, поскольку страховой процент не будет зависеть от качества работы конкретного медучреждения и тем более конкретного врача.

Не говоря уж о том, что сама цифра в два миллиона рублей вызывает значительные сомнения. Россия до сих пор не подписала Монреальскую конвенцию 1999 года, по которой минимальная компенсация, к примеру, за погибшего авиапассажира устанавливается более 4 млн рублей вне зависимости от вины перевозчика. Да и наша методика подсчета стоимости человеческой жизни несколько отличается от общепринятой в цивилизованном мире. Отечественная методика подсчета компенсации базируется на статье 1086 Гражданского кодекса. По ней доход, из которого исчисляется компенсация, включает в себя только средний заработок погибшего. Из последнего исключают единовременные выплаты и карьерные перспективы. Более того, суды назначали компенсацию, исходя не из реального дохода погибшего, а из среднего заработка для данной профессии в отрасли.

На Западе же учитывается не только текущий заработок погибшего и количество людей, находящихся на его иждивении. В расчет также принимаются возраст, образование, то, чего удалось в карьерном плане к моменту гибели, а также перспективы служебного роста преждевременно ушедшего из жизни. В результате жизнь американца оценивается в 3 млн долларов, англичанина — в 1,5 млн. фунтов стерлингов. Исходя из западной методики, как подсчитал ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев, россиянин «стоит» 2 млн долларов. Что раз в 30 дороже воспринятых как достижение 2 млн руб., предлагаемых в новом законе.

Естественно, что не учитываются и всякие доплаты в конвертах серым или черным налом, что до сих пор типично для нашей страны. Отечественные страховщики попытались на волне развеять миф о том, как много платят на Западе в случае смерти человека. Мол, по суду американская семья получает «всего» от 400 тыс. до 1 млн долларов. При этом как бы не замечая, что их минимум в 6 раз превосходит наш нынешний максимум.

Как показывают социологические опросы, в настоящий момент 90% населения расценивает размеры всех выплачиваемых компенсаций семьям погибших абсолютно недостаточными. Причем в данном вопросе царит единодушие — так считают и богатые, и бедные. И чем выше уровень образования, тем большие претензии к размеру возмещения за потерю жизни.

Виктор КЛОЧКОВ, обозреватель